— Киска наполнилась соками, — говорит он, опуская меня на пол, приподнимая мою задницу вверх, и трахая самозабвенно киску. Ну, я не просто так стою, я хочу вторить его толчкам, нанизывая себя снова и снова на его жесткий стержень.

— Господи, ты чертовая дикая тигрица, — говорит он.

— Да, бл*дь, накорми киску, — я агрессивно толкаюсь ему навстречу, теряя себя в тумане похоти, возбуждения и толчков до тех пор, пока он не кончает, выбрасывая струю горячей спермы глубоко в меня. Он замирает, собственнически уткнувшись лицом мне в шею, а я сжимаю его член своей киской с такой силой, насколько могу. Он дергается внутри и поднимает глаза, накрыв руками мои груди. Я поворачиваю к нему лицо, и мы целуемся.

Медленно, нежно, трепетно, я чувствую, как плавлюсь от его теплоты, от его языка, губ, которые так любят мои, и в этот момент он заползает мне под кожу и окончательно в мое сердце… не будет никого другого.

Глава 21

В полдень Эбени звонит мне в дверь, я открываю и отходу в сторону.

Она молча входит, я провожу ее в гостиную.

— Могу я предложить тебе выпить? Водка? Козье молоко?

Она отрицательно качает головой. На ней одето нечто такое, что напоминает суперчистый, гигантский презерватив, надо отдать ей должное, у нее прекрасная фигура.

— Присаживайся.

Она садится на мой диван, я сажусь напротив.

— Ну, что привело тебя сюда, Эбени?

Она холодно мне улыбается, но я вижу, что внутри у нее все кипит.

— Ты была на острове?

— Да, — кратко отвечаю я.

Она напряженно улыбается.

— Он такой предсказуемый — возит все свои завоевания на этот остров.

Горячая боль разливается у меня по животу только от одной мысли, что она тоже была там. Похоже он возит туда всех своих завоеванных женщин.

— Чего ты хочешь?

Она опять улыбается.

— Он ловил крабов для тебя?

Я хочу ее ударить с такой силой, чтобы у нее остался след от моего удара, но я проглатываю это и продолжаю держать свой контроль.

— Ради этого ты пришла сюда? Расспросить меня о моем отдыхе?

Это заставляет ее немного стушеваться.

— Конечно, нет. Но он очень хорош в ловле крабов, не так ли? У него слишком длинные руки, как у гориллы, поэтому для него это легко.

— Правда, у него красивые длинные руки.

— Так ты хорошо провела время?

Теперь я едва сдерживаюсь, чтобы не вспылить, потому что понимаю, что сюда она пришла не просто так, у нее есть секрет, которые я хочу узнать.

— Да, я хорошо провела время, даже очень хорошо. Ты что-то хотела, Эбени?

— На самом деле, да. Я хотела тебе сказать, что пока ты наслаждаешься огромным членом Джерона, не забывай о том, что ты всего лишь временное увлечение — одно из многих. Ты даже не можешь предположить скольких. Он — мужчина-шлюха. Но я всегда буду в его жизни, потому что у нас с ним есть нечто особенное и это перевешивает секс.

— Ах, именно поэтому он и взял меня на остров, а не тебя.

Ее глаза сверкают ненавистью. Джерон понятия не имеет, что эта женщина безумно в него влюблена.

— Ты ничего не знаешь о нем, — огрызается она.

— А что я должна знать?

Она улыбается мерзкой улыбкой.

— Спроси его, чем он занимается по жизни. Я думаю, ты будешь весьма удивлена его ответом, — с этими словами она встает и плывет в сторону двери. Я поднимаюсь с дивана и направляюсь за ней.

— Я знаю, чем он зарабатывает на жизнь, — отвечаю я ей.

Она смеется.

— Да? — с издевкой спрашивает она. Знаете, и в заключения своего зловещего финала, она на прощание выстреливает: — Тогда спроси его, почему он выбрал тебя.

Я закрываю за ней дверь. Голова совершенно пустая, закуриваю сигарету. Руки дрожат с такой силой, что я смотрю на них с удивлением. Иду на балкон и наблюдаю, как Эбени переходит улицу, направляясь в сторону незаконно припаркованного ярко-желтого Мерседеса, именно такие мне всегда нравились. Веселенький цвет, SL400.

Парковщик деловито выписывает штраф. Даже отсюда я вижу выражение самодовольного и лицемерного негодования на его вытянутом лице. Он уже почти заканчивает писать квитанцию. Я выдыхаю дым. Мое внимание переключается от парковщика к Эбени. Она спокойно движется в сторону своего автомобиля. В ее осанке нет ни грамма беспокойства и разочарования. Я бы на ее месте уже неслась в направлении своей машины, размахивая руками, и громко ругаясь, способная своим криком разбудить даже мертвых. Ворам бриллиантов вероятно не приходится беспокоиться о чертовых штрафах за неправильную парковку.

Парковщик уже выписал квитанцию, резко вырвал ее из желто-черной книжечки и приклеил на ветровое стекло, когда Эбени наклоняется вперед, демонстрируя все свои сексуальные изгибы к капоту автомобиля. Он поворачивается и замирает на полпути, как будто впав в ступор. Затем он явно нервничает, и я почти могу представить, как он моргает и сглатывает. Кто знает, что Эбени говорит ему, но он явно выглядит как-то агрессивно, как будто спрашивая: «Что? Какого черта простому человеку делать в такой ситуации?

Она что-то говорит ему, и он на самом деле становится таким самодовольным. Я никогда не видела мужчину, который бы в мгновение ока стал таким самодовольным. Она берет квитанцию с ветрового стекла и кладет ему в руку. Ветер поднимает ее и начинает медленно кружить, словно белый флаг. Парковщик медлит. Затем он оглядывается еще раз самодовольно по сторонам. Вдруг листок обратно падает ему в руку. Она отправляет ему воздушный поцелуй, садится в машину, машет рукой, включает двигатель, который издаетв громкий рев.

Я поднимаю глаза на небо и задаюсь вопросом, какого черта я собираюсь делать в своей ситуации. У меня такое чувство, будто я только что получила квитанцию за парковку в чужом неправильном месте.

Через некоторое время я решаю, что не собираюсь играть ей на руку. Если она хочет, я спрошу у него потом, почему он выбрал меня. Пусть ответит, когда будет готов.

Когда ты колеблешься, не стоит вертеться как белка в колесе.

Глава 22

Джерон Роуз

Я иду в ночь, одетый в черное. Неизвестный. Невидимый. Непревзойденный. Превращаясь в тень среди теней. Крыши для меня — дом, хотя и вдали от дома. Как дым, я плыву по ним, проскальзывая в самые хорошо охраняемые замочные скважины, обходя ультразвуковые детекторы, улавливающие движение, ставя ногу на гладкий, мокрый от дождя выступ, настолько узкий, скорее архитектурный, поэтому недостаточно широкий, чтобы на нем уместилась нога человека.

Скажу прямо, когда все сосредоточено только в вас, в ваших руках, когда прямая спина прижата к стене и ваши ботинки стоят на краю бордюра двадцать первого этажа — один чих или по-настоящему злобный порыв ветра, и с вами будет покончено навсегда — это неописуемое чувство будоражащее кровь, адреналин высокого качества.

Это мир воров: жизнь необъяснимого влечения, страсть, мастерство и опасность. Это фантазийный мир, где риск нарушает все планы, а грязь на оконном стекле способна лишить вас жизни. Гламурный мир бесценных вещей и пространства, где считанные секунды могут быть гораздо дороже часов и дней в обычном мире. Это пьянящее, всепоглощающее чувство и увлекательный бизнес, не для слабонервных. Это постоянный вызов.

Пот всегда появляется у меня на лбу, когда я надеваю свои черные перчатки, и страх, мой старый друг, прогуливается по старой сцене. В этот момент я всегда улыбаюсь, мрачной улыбкой приветствуя неожиданность. Только когда вы чувствуете страх, только тогда вы можете начать контролировать его. Страх полезен — он предупреждает и усиливает чувства, но только интеллект позволяет контролировать ситуацию.